Девушка с букетом

  

Мне приснилась моя первая любовь. Пустой сон. Вот он приехал откуда-то, вот мы встретились, вот он меня обнял и… миг откровения прервался моим пробуждением.

  Моя первая любовь не была взаимной. Она вообще была совсем детской, глупой, неопределённой, непонятной и всё же, я думаю, много определившей в моей жизни. Она как бы в прошлом, и как бы нет. Она в какой-то другой, несостоявшейся реальности. Могла бы быть, хоть сейчас, но почему-то прошла мимо. Возможно к счастью. Возможно… Кто знает, какой бы была я, если бы всё пошло по-другому.

  Он был старше меня на 5 лет. Когда тебе 11  – это непреодолимая пропасть. Мы с соседскими девчонками торчали в деревне по три месяца кряду и изнывали от летнего зноя, однообразных развлечений, одних и тех же лиц. Мы таскались по деревне из конца в конец и горланили песни, болтали ни о чём, дышали туманами, звёздами млечного пути, ягодами, придорожной пылью и скошенными лугами. В сезон дождей мы неделями сидели дома и читали Джека Лондона, Дюма, Беляева, слушали ворчание печи и шорох дождя и незаметно взрослели. Ничего удивительного, что первый же персонаж мужского пола, появившейся на нашей улице, мгновенно разбил моё как следует подготовленное всей окружающей атмосферой сердце. Мои подружки оказались особами прагматичными и их бастионы почему-то не пали. А, может они просто не были пропитаны Лондоном, Дюма и Беляевым в такой концентрации как я… Но я влюбилась, тихо, несчастливо и основательно. Хотя в тот момент я об этом не думала. Я просто умирала от того, как колотится моё сердце, когда он мелькал в низеньких окнах моего дома - приезжал в нашу деревню всего на пару недель проведать бабушку.

  Жизнь замирала. Во всяком случае для меня. Я сидела в своей аскетичной избе, смотрела в книгу и каждой клеточкой слушала улицу. Его дом – через один от нашего. Выйдешь в огород – слышно голоса из-за их забора. У него мотоцикл. Вот он его завёл и уехал. Если ещё рано, то не всё потеряно – купаться или в лес. Вернётся, наверное, к вечеру, когда вся наша компания выходит гулять. Можно будет и его позвать. А если уехал вечером, то хоть бросайся на кровать и реви – на ночную рыбалку с дедом или в соседнюю деревню к друзьям, то есть сегодня я его не увижу.

  Он тосковал в нашей деревне. Скука. Шайка грязных девчонок-малолеток по соседству, комары, огород и глухой лес через дорогу. Именно от безделья нам и перепадали крохи его внимания.

  - Ну что, можно к вам? – ленивый голос с тёмного крыльца, когда мы фланировали в сотый раз по деревне из конца в конец – занятие за которым прошли почти все летние вечера моей молодости.

  - Валяй, - вяло откликнулся кто-то из девчонок. Они, прямо сказать, его недолюбливали. Дрищ. С самомнением. Бренчит на гитаре и считает себя сердцеедом. Говорит свысока, вроде мы тут все дурочки деревенские. При этом таскается с нами, так что о своём о девичьем так запросто и не поболтаешь… Но что делать, не гнать же в глаза. Деревня – большая семья, там свой этикет. Тем более, все знали, как неровно я к нему дышу.

  - Да это потому что на безрыбье и рак рыба, - говорили мне подружки. – Чего хорошего-то в нём? Плюнь…

  Но я плюнуть не могла. И вот моё счастье в синтетических  трениках, руки-в-брюки, пристраивается в нашу шеренгу и променад по единственной деревенской улице продолжается.

  Светский ритуал: как дела, учёба, надолго ли в нашу глушь?.. И через несколько минут все уже весело хохочут над какой-то его байкой. А ещё через полчаса мы сидим в поле за деревней, жжём костёр из дров, которые притащил мой кумир, печём картошку, которую выкопали прямо на этом же поле и слушаем незамысловатые гитарные аккорды. И переполняющее меня счастье щёлкает в черном небе искорками костра…

  …Когда тебе 11 и тебя накрыла первая любовь, сложно сказать, чего ты от неё ждёшь. Чувства зелены, как крыжовник в июне. Нет тяги, нет страсти, нет ревности. Нет томления и бессонных ночей. И аппетит прекрасен, как и должен быть у растущего организма на свежем воздухе. Вот только сердце раздувается, как воздушный шар, и каждая пора твоего поджарого загорелого тела превращается в локатор: уехал, приехал, прошёл, сказал… И просто факт существования его по соседству переполняет тебя настолько, что больше ни для каких эмоций места не остаётся.

  …Когда тебе 16 и в тебя втюрилась большеротая вчерашняя первоклассница с двумя нечесаными хвостиками и стоптанными сандалиями на пыльных ногах, сложно сказать, чего ты от неё ждёшь. Уже есть и тяга, и нега, и томление. А кроме всего есть прекрасная зеленоглазая москвичка с чёрной косой до попы, косой, которая виляет как хвостик, при каждом шаге…

  Москвичка закончила школу и приехала отдохнуть после выпускного. У неё высокий дом на холме, откуда все время легонько звучит музыка. Москвичка не давит колорадских жуков на асфальте бабушкиными калошами, а читает книгу в гамаке, натянутом на большой берёзе. Она не трещит как сорока и не хохочет во всё горло, а говорит тихим грудным голосом и смеётся, словно кошка мурлычит. Она умеет смотреть так, что её большие глаза кажутся просто фантастически огромными - немного снизу вверх. И в то время, когда мы возвращаемся с лесного грибного или ягодного промысла, замотанные в косынки, пахнущие антикомариными мазями, в ботах на три размера больше, Москвичка прогуливается по лесной тропинке в сарафане и собирает огромный букет полевых цветов.

  Меня лично доконал это букет. В моей деревенской жизни до того момента не было места букетам. Коса, глаза и даже чуждый всему трудовому деревенскому быту гамак я ещё могла принять. Но букет… Букет произвёл на меня эффект взорвавшейся гранаты. Именно в тот момент я осознала, что все, все без исключения особи мужского пола, увидевшие девушку с букетом, влюбятся в неё, даже если я буду каждый день причёсываться и мыть ноги… И среди моих незрелых чувств появилось одно вполне себе сформировавшееся – стойкая неприязнь.

Как ни странно, даже если тебе 11, женская интуиция работает в полную силу. И в Москвичку действительно влюбились все мальчики, парни, мужчины нашей деревни. И 20-летний деревенский увалень Миша, и маленький, гораздо младше меня, Сержик, и, разумеется, он - мой сосед, моя первая, непрожитая, а потому и неизжитая любовь.

  Он зачастил в деревню. Он то и дело мелькал на улице. На мотоцикле и на велосипеде. С вёдрами – за водой. С сумкой – за хлебом. С тачкой – за песком. Он даже стал ловить рыбу в маленьком прудике рядом с её (а заодно и моим) домом, хотя мы все прекрасно знали, больше пиявки в этом болоте не поймаешь. Он стал болтаться с нами, соорудил кострище под огромной липой в конце деревни и его гитарные аккорды стали гораздо разнообразнее. Москвичка иногда снисходила до нашей компании. В чёрные для меня дни. Он не сводил с неё глаз. Он перестал подсмеиваться надо мной и замечать мои огненные взгляды. Он потерял свой бравый вид заядлого ловеласа и глупо вилял хвостом, готовый броситься выполнять любую прихоть девушки с букетом.

  Как жаль, что мне было 11. Что я была чумазой, одетой в какие-то деревенские лохмотья некрасивой едва подросшей девочкой. У меня не было ничего, что можно было бы противопоставить ей, столичной паве. Ни умения бросать томные взгляды, ни женского лукавства, коварства, хитрости. Ни любимой музыки, ни любимых поэтов, ни косы, ни попы… У меня не было шансов…

  Как здорово, что тогда, когда меня накрыла первая сильная любовь, мне было всего 11. Что я не вкусила этого духа соперничества, разъедающего и куда более закалённые души, чем имеется у девочки тех моих лет. Что моя ревность была мелкой и кислой, как неспелый крыжовник, а не огненной и хмельной, как глоток крепкого алкоголя. Что меня не обезволили нега и страсть, и что я ни разу не уронила своего достоинства безответными признаниями, сопливыми письмами и глупым мщением…

  Лето из лета я молча страдала. В какой-то точке июля-августа все пересекались на нашей пыльной, заброшенной цивилизацией деревенской улице. Я видела, как она, моя соперница, пользуется своими поклонниками: один коротает с ней скучные вечера, другой носит ароматную землянику, третий выгуливает её пса. Она хорошеет и держит со всеми нейтралитет, никого не гоня со двора. Так было несколько лет. А потом наше беззаботное детство кончилось. Бам! И наша деревня, та моя деревня, пропитанная зноем, запахами ягод и первой любовью закончилась, как заканчивается книга. Переворачиваешь последнюю страницу и больше нет ни того мира, ни той истории, ни тех героев.

  У нас у всех начались экзамены, учёба, работа, поездки. Новые встречи, новые друзья и новые чувства. Теперь уже мы все приезжали в деревню наскоками – на выходные или в отпуск, в гости к бабушке или чтобы насобирать грибов. Мы не виделись с ним несколько лет. О, он теперь не пустословый дрищ в трениках, а морской инженер, бороздящий европейские моря и мировые океаны на огромном лайнере. Он высок, блондинист, эрудирован и… одинок. Да и мне давно не 11. Хвостики и сандалии остались где-то там, в прошлом.

  И вот она – случайность. Надо же и ему и мне умудриться приехать в одни и те же выходные за все лето. Мы снова соседи. Сердце по привычке оборвалось и… вдруг выдохнуло и застучало в обычном ритме. Эй, сердце, что с тобой?! Вот он, приехал! Никого нет из нашей компании. И Москвички нет. Эй, раздувайся же, как воздушный шар!!! «Не-хо-чу» – вялая морзянка в левом запястье. Ну и пускай с тобой, я хочу, обойдусь без твоих сбивчивых ритмов!

  Он у моего крыльца. Стоит. Заглядывает в окна и ждёт, когда я выйду. Да могла ли я подумать, все годы моей любви, что такой момент будет. И пускай это визит вежливости – мол подруга детства, соседка, сколько лет сколько зим…

  …Тёмное крыльцо его дома. Тёмная и пустая деревня. Туман на лугах, млечный путь в волосах, шорохи сверчков, листвы и ночных птиц, ароматы рос, трав, пыльных дорог. О чём тут говорить? Мы и не говорили… И вдруг:

  - Я, пожалуй, пойду домой, мне пора, - произнесла я окончательно распухшими губами.

  Сказала и сама удивилась. Много лет я мечтала сидеть у него на коленях. Все те годы, пока он смотрел влюблёнными глазами на девушку с букетом. Пока он жил в другом городе. Пока он проезжал мимо моего дома на мотоцикле. И вот же, не сидится.

  - Давай я тебя провожу, - долгий, понимающий серый взгляд. – Если бы тебе тогда было не 11, всё могло бы быть по-другому…

  - Угу. Пока.

  И я сбежала. Потому что уже ничего не было по-другому. Моя первая любовь осталась там, где мне было 11. В какой-то другой реальности. А в настоящем мое сердце стучало ровно и никак не участвовало в нашем свидании (подозреваю, что и его тоже так и не застучало, несмотря на «ух, какая ты стала!»). Моё же 17-летнее сердце не хотело бить чечётку по старой памяти, а без его аритмии, как оказалось, никакой млечный путь, ароматы трав, туманы и даже никакие горячие поцелуи не дают нужного эффекта головокружения.

  …Время идёт и идёт. Мы с ним давно живём своими жизнями, надеюсь, счастливыми, и больше не видимся. И всё же, когда я приезжаю в деревню, вижу знакомый поворот к его огороду, чувствую запах его дома и ловлю лукавую и всезнающую улыбку его бабушки, моё сердце на секунды скатывается куда-то в прошлое, туда, где мне 11 лет, и вдруг начинает биться в каком-то радостном предвкушении… И я думаю – всё же хорошо, что он тогда не ответил мне взаимностью, не дал мне переболеть этими чувствами, не выработал иммунитета, и что у меня навсегда остался этот портал, колодец времени и чувств, ухнув в который я могу пусть на мгновения, снова испытать те смятение, ожидание и надежду, которые доступны только во время первой большой любви…